Philippe I Duc D'Orleans - мой самый любимый исторический персонаж, еще с ранней юности, с первого прочтения «Виконта де Бражелона» Дюма. О принце так мало информации, что собирать ее приходится буквально по крупицам. А всяческие экранизации Людовиковских времен обычно вообще обходят факт его существования стороной. И вот, о чудо, мне попался Versailles. Единственная мысль вертелась у меня в голове во время просмотра: «О черт, наконец-то мы получили Филиппа, которого заслуживаем!»
Если не ошибаюсь, сами авторы сериала назвали это попыткой реабилитировать образ принца, который если когда и упоминался, то исключительно в роли эксцентричного чудика и фигляра. А между тем, редкие воспоминания о нем рисуют картинку сложной, довольно неоднозначной личности. Естественно нельзя забывать, что историю пишут победители, а все мнения субъективны до нельзя. Мы никогда не сможем узнать, как все было в точности на самом деле, что было в их головах и сердцах, но мы можем попытаться представить, используя не столько фантазию, сколько интуицию и здравый смысл, сопоставляя факты и отвергая совсем уж нелепые характеристики.
В совокупности всех прочитанных сведений Филипп представляется мне восхитительным созданием. Эксцентричный, вспыльчивый, но отходчивый, упрямый как ребенок, и как ребенок ласковый, изнеженный и аристократичный, но храбрый как лев, модник и покровитель искусств, сведущий так же в бранном деле. И при всем при этом он кажется довольно целостной личностью. С современной точки зрения он представляет некий образ Питера Пэна, что-то, сохранившее детскую чистоту восприятия, но так же детский эгоцентризм и капризность.
По крайней мере в эту концепцию вписываются и некоторая театральность поведения (ребенок просто играет в игру), и демонстративные покидания двора с сидением в Сен-Клу (в точности как когда он ребенком разругался с братом и на весь день заперся в своей комнате и дулся), и упрямое стояние на своем вопреки здравому смыслу и поиску других путей (как в деле с шевалье де Лорреном). А так же безрассудная храбрость в бою (ведь ребенок не может умереть).
Сериальному Филиппу не хватает этой его многогранности, яркости и эксцентричности, но мне кажется, что Александру Влахосу вопреки всему вышесказанному удалось ухватить в принце то самое, что делало его таким уникальным и притягивающим наше внимания сквозь века и вопреки воле Луи.
И все-таки, какая ирония, какая жестокая шутка судьбы, что Луи, так пекшийся отстранить брата и его сына от участия в государственных делах, так по крупному проиграл истории. И если мы продолжаем жить в наших детях, то кровь Филиппа, а не его, продолжает течь практически во всех королевских домах Европы. И вот не верь после этого в карму...
Впрочем, есть человек, память о котором Луи стремился уничтожить больше всего - Филипп Арманьяк, возлюбленный его брата шевалье де Лоррен. И если о герцоге Орлеанском еще можно что-то найти, то фигура шевалье почти растворилась во времени. Почти, но не до конца.
Во всех воспоминаниях он фигурирует как человек ангельской наружности, но с черной душой. Довольно драматично, не правда ли? Мы же будем исходить из мнения, что он был просто человеком. Пожалуй, с довольно склочным характером, язвительным языком и острым умом. И так же нельзя отрицать его потрясающий манипуляторский талант. Казалось бы, и что тут нежно и преданно мог любить долгие годы Филипп? И тут стоит взглянуть на шевалье глазами самого герцога. Переписка их не сохранилась, кроме одного письма, которое принц писал своему возлюбленному в изгнание. Боже, он писал ему о книге. Жизнеописания Александра Македонского, которые ему посоветовал сам шевалье, чтобы принц мог чем-то утешиться. Он сравнивал их любовь и дружбу с любовью и дружбой Александра и Гефестиона, и думаю, это самый верный путь смотреть на их отношения. В самом тоне письма есть что-то по-детски восхищенное, как будто принц относится к своему шевалье как к религии, некоему божеству.
Так каким же был шевалье де Лоррен? Прежде всего, он должен был быть достойным. Возможно не в глазах всех, но только в глазах принца. Принца вообще окружали если и не самые сильные, то точно довольные яркие личности. И тот же д'Эффиа был с принцем чуть ли не всю жизнь, а единственной любовью всегда считали именно де Лоррена. И возможно это говорит за них больше, чем все мемуаристы, распылявшиеся ядом на страницах своих воспоминаний.
Де Лоррен был храбр - до безрассудства, что в военных делах, что гражданской жизни. Пойти объясняться с самим королем - какая наивысшая наглость, безрассудная смелость и глупость. Он был превосходным воином и наездником, остер на язык, из песни слов не выкинешь, интриганом и авантюристом. Кажется, он жил одним ярким моментом сейчас. И сдается мне, такой человек действительно мог привлечь и завоевать надолго, более 40 лет жизни, нашего необыкновенного принца.
Современная медицина сходится на том, что Генриетту, первую жену герцога Орлеанского, никто не травил. Мы точно можем снять с шевалье это подозрение. Так же ходили слухи, что в ссылке в Италии он очень сблизился с Марией Манчини, той самой первой возлюбленной короля. Я могу представить холодную ярость и жажду мести, которую мог бы испытывать человек подобный ему, и склонна верить, что данная история была правдива. Так же показателен случай, когда он разругался с секретарем герцога, демонстративно сложил с себя свои полномочия при дворе принца (стоит сказать, что сделал он это перед самим королем, что того скорее позабавило), и не менее демонстративно удалился в свои владения. Через некоторое время он так же демонстративно вернулся ко двору герцога и даже примирился с его секретарем, впрочем скорее смирился с фактом его существования.
Похоже, у них с герцогом Орлеанским была общая страсть к театральным представлениям, демонстративным жестам и некоторой импульсивности поступков. Что в какой-то мере ставит под сомнение его искусство манипулятора. Возможно, оно действовало только на герцога, ибо как можно было всерьез верить в такую наивную игру, но так же возможно, что оно и разыгрывалось исключительно для герцога. Такая своеобразная игра в холодно-горячо, чтобы никто не устал и не остыл. Что ж, чтобы быть первым фаворитом 40 лет, потребуются некоторые ухищрения...
Перед потомками всегда встанет вопрос, был ли шевалье де Лоррен с принцем ради выгоды или по любви? Однозначного ответа на этот вопрос мы вряд ли когда-нибудь получим, ибо переписка их была уничтожена, хотя мне хочется надеяться, что когда-нибудь всплывет хоть одно письмо, сохранилось же все-таки одно письмо герцога к нему. Точно можно сказать одно - да, выгода была. И ему самому, и его семье. Но 40 лет играть в любовь для столь импульсивной личности практически нереально, на мой взгляд. Думаю, любовь была, не менее мучительная для шевалье, чем для принца. Я бы охарактеризовала это как «встретились два манипулятора, и пытались что-то там манипулировать друг с другом».
Очевидцы описывали их как Кастора и Полукса, постоянно стремящихся прикоснуться друг к другу, принц писал, что шевалье прикрыл его в бою, Лизелотта называла его настоящей Мадам при Месье. Так что же это было? Собственник, ведомый страстями, холодный и резкий как удар шпаги, и кошки-мышки на протяжении всей жизни? Ну разве не удивительная история?..
В самом начале я писала, что в сериале нам наконец показали Филиппа, которого мы заслуживаем. Но насчет шевалье я была не столь уверена. Были моменты, когда хотелось закричать «Да, верю! Таким он был!», но их было слишком мало. Создатели сериала слишком пытались сделать кого-то не того, отбрасывая целые куски даже известной биографии. Но даже если я не в восторге от сериального шевалье, я безумно благодарна, что наконец его показали не каким-то монстром, а обычным человеком из плоти и крови. И я очень надеюсь, что этот сериал подстегнет людей на изучение Филиппа и его возлюбленного друга, может быть откроются какие-нибудь новые сведения и нас будут ждать еще не одна замечательная экранизация и работа по этому удивительному времени царствования Людовика XIV, Короля-Солнца.